Матч экс-чемпиона мира в тяжелом весе Николая Валуева с канадцем Жаном-Франсуа Бержероном запланирован на ближайшую субботу
Мне доводилось ездить в гоночных автомобилях, но в гоночном автобусе - в первый раз. Водитель Лотар помог загрузить все наши тюки и чемоданы, и мы вчетвером - Николай Валуев, его тренер Александр Зимин, помощник тренера Эльдар Саттаров и автор этих строк - отправились из Берлина на северо-запад Германии, в Ольденбург.
Загружен наш микроавтобус был сверх всякой меры, что, однако, не помешало Лотару ехать со средней скоростью около 160 км в час. Ограничений по скорости в Германии, как известно, нет, так что по пути мы обогнали даже несколько робких «порше». При этом путь наш составил 427 км, и в дороге мы успели и поговорить, и поесть, и выспаться.
Мне показалось, что говорить о предстоящем поединке с Бержероном сейчас будет как-то неуместно, спрашивать о плане на бой после того, что я видел накануне на тренировке, где Валуев и Зимин повторили практически все комбинации, которые собираются использовать в бою с Бержероном, в общем-то было нечего (тем более что публиковать такую информацию все равно нельзя), поэтому говорили о том о сем. При этом у меня все время было ощущение, что Зимин четко контролирует ситуацию.
По сути, он ведает не только тренировками Николая, его диетой и в целом подготовкой к бою, но и всей его жизнью, причем не поднимая голоса, даже не приказывая, не навязывая свою жесткую волю, а как бы советуя. Тем не менее Зимин очень четко ведет весь процесс. Когда надо - отвлекает Николая от ненужных мыслей, когда надо - наоборот, заставляет напрячься, как было накануне в спортзале. В общем, подготовка проходит сразу по всем направлениям.
Вмешиваться в этот абсолютно самодостаточный процесс было бы бестактно. Не делать ничего подобного я, кстати, обещал и представителям промоутерской фирмы Sauerland Event, с которой у Валуева заключен долгосрочный контракт, когда договаривался с ними о том, что проведу последние дни перед боем вместе с Николаем и его тренерским штабом.
В начале пути в Ольденбург мы просто повосхищались немецкими дорогами, а потом Валуев и Зимин дружно заснули. Проснулись только для того, чтобы пообедать, когда на пути обнаружилось что-то вроде придорожного ресторанчика. Рядом с ним стоял открытый киоск, в котором стояли две продавщицы, что-то очень по-нашему перетиравшие между собой. Когда они увидели вышедшего из микроавтобуса Валуева, то, не глядя друг на друга, синхронно сделали один и тот же не совсем обычный жест - обеими руками схватились за щеки и так и простояли, пока он не зашел в дверь. После этого они руки опустили, но явно не могли вспомнить, о чем это они так живо разговаривали меньше минуты назад.
Встретившийся нам по дороге очень независимо державшийся молодой человек лет трех, увидев Николая, встал как вкопанный и дальше идти отказался. Если бы я в его возрасте увидел живого дядю Степу, то, думаю, повел бы себя так же. Валуев же сосредоточенно смотрел куда-то в потолок, и мне стало не то чтобы жалко его, но, как бы это сказать, я порадовался, что мне такое внимание публики не угрожает. Все-таки тяжело всю жизнь жить, как на сцене, и мне было понятно, почему Николай все время сосредоточенно смотрит в потолок. Только люди совсем уж обделенные вниманием могут захотеть такой жизни, когда все на тебя постоянно пялятся. Нет ничего удивительного, что отпуск Валуев предпочитает проводить в уединенных местах.
Вот и сейчас поесть ему спокойно тоже не дали. Едва мы сели за стол, вокруг нас, как спутник, стал вращаться какой-то смущенный дядечка очень средних лет. Наконец он сошел с орбиты и круто спикировал на нас с Лотаром. «Скажите, это он?» - спросил дядя, краснея, как девушка. «Это он, - без всякого энтузиазма ответил Лотар. - А что, вы еще кого-нибудь такого знаете?». «А автограф взять можно?» - спросил этот достаточно тактичный поклонник. «Да дай же ты человеку прожевать!» - сказал Лотар.
Дядечка, несмотря на всю свою воспитанность, понял его абсолютно буквально и, едва Николай прожевал, с неожиданной решительностью полез за автографом. Получив его, очень вежливо раскланялся и удалился абсолютно счастливый, с таким же выражением на лице, какое было у того трехлетнего товарища, которого мы встретили в дверях. Все-таки люди не взрослеют. Они только более или менее убедительно делают вид.
В ресторанчике работал телевизор, и там шла какая-то программа о немецкой ракетной программе: ФАУ-2, фон Браун и все такое прочее. Поговорили об этом, а потом, уж не помню в связи с чем, перешли на тихоокеанский фронт Второй мировой войны, причем в основном говорил Валуев. У него такой широкий круг интересов, что никогда не знаешь, что он еще знает и в чем еще разбирается.
В автобусе вновь сморил сон - на этот раз всех. Кроме шофера, слава богу. Все-таки удивительно спокойная, даже умиротворенная обстановка царит теперь в лагере у Николая, а ведь в предстоящем бою и для него, и для Зимина должно решиться очень многое, но оба ведут себя так, как будто это будет простой тренировочный спарринг. Еще один, не первый и не последний. Мне кажется, так и надо.
Мы с Зиминым проснулись чуть раньше остальных, и, так как нас никто не слышал, я счел возможным все-таки задать ему несколько вопросов по поводу предстоящего поединка, которые не дают мне покоя:
- Александр, как вы думаете, Бержерон не изменит своей обычной контратакующей манере? А если вдруг придумает что-то другое и придется перестраиваться по ходу боя?
- Себя ломать сложно, поэтому думаю, хотя он и понимает, что мы ждем именно этого, Бержерон все-таки будет работать в основном в контратаках. Да и потом, чтобы попереть на Николая, тут особый характер нужен, а мне не показалось, что у Бержерона он есть.
- Ну и что же в таком случае соперник будет, по-вашему, делать?
- В тех его боях, которые я видел, Бержерон все время делал примерно одно и то же. Он ведь левша, и при этом работает левой рукой больше, чем правой. Обычно больше работают слабой, передней, рукой, а он нет. Встречать будет левой по корпусу, в область печени. Он это любит и в общем-то умеет, но никакого особого мастерства не показывает. У него еще наработана комбинация левый по корпусу - правый боковой в голову. Правда, я видел только бои, в которых он работал с противниками значительно ниже себя, и там эта серия у него обычно проходила. Однако он привык быть выше соперника, он ведь довольно длинный, а как он будет работать с Николаем? Посмотрим. Еще Бержерон может ударить и левый прямой в голову, тоже довольно неплохо. Вообще это довольно неудобный, нестандартный соперник, но мне кажется, что мы хорошо подготовились к бою и в целом нашли противоядие от всего, что Бержерон может сделать.
Тут проснулся Николай, и мы наконец доехали, напоследок попав под ливень. В Ольденбурге нас встретили очень тепло. При этом я убедился, что Валуев стал гораздо лучше говорить по-немецки, а самое главное, прекрасно понимает, что говорят ему, хотя в беседах с ним никто темпа не сбавлял и слов попроще не подбирал. Просто говорили, как говорят между собой.
Ольденбург, где Николай уже дрался два года назад с Лэрри Дональдом, несмотря на свое грозно, по-боевому, звучащее название (словосочетание «Ольденбургская битва» звучало бы просто прекрасно), городок на редкость тихий и удивительно мирный, исполненный истинно немецкого уважения к бытовым удобствам и всяческим очень мирным занятиям. Не случайно первое здание, которое мне попалось на пути, когда я вечером вышел пройтись, оказалось танцевальной школой. В таком месте только и можно, что танцевать от полного довольства жизнью.
Однако в субботу, если тут кто и будет танцевать, так это Бержерон. Танец маленьких левшей.
Александр БЕЛЕНЬКИЙ
