В 1994 году голос и фраза «Let's get ready to rumble» стали зарегистрированной товарной маркой, а сам Майкл Баффер превратился в постоянный атрибут самых великих чемпионских боев. Самый известный ринг-аннонсер в мире работал на поединке Роя Джонса с Джо Кальзаге, и это было его 40-е шоу в Madison Square Garden за 25-летнюю карьеру в роли «голоса». Майкл Баффер вспоминает то, чем запомнились ему предыдущие годы и выступления.
Самый большой бой:
«Де Ла Хойя – Мэйвезер. Невероятное событие с колоссальными продажами PPV. Программа HBO 24/7 сделала свое дело».
Первый бой в Гардене:
«Июнь 1983, Дюран против Дэйви Мура. Для меня это был первый супербой, к этому моменту я всего-то три-четыре раза работал в Атлантик-Сити на боях ESPN. Я послал Бобу Аруму письмо, где убеждал его, что справлюсь… Но я был напуган. Главным моментом для меня было объявление великих боксеров прошлого, которые сидели у ринга – в том числе Мухаммеда Али».
Лучшая атмосфера:
«Бисмарк, Сев.Дакота. Вирджил Хилл был местным героем, он был серебряным призером Олимпиады, только что выиграл титул в полутяжелом весе и защитил его. Бой был на ABC, 10 тысяч человек были у ринга, они оглушительно кричали. Перед тем как мы включились в эфир, я попросил их поприветствовать претендента из Африки – и они сделали это!
Помню, Стив Уинн открывал свой «Мираж» в Вегасе и делал бой Дюран – Леонард III под открытым небом. Декабрь, мороз, тонны знаменитостей, фейерверки! Бой был отвратительный, но шоу – хорошее».
История фразы Let's Get Ready To RUMBLE:
«Нужно было подцепить чем-то толпу, чтобы они не уснули, пока я перечисляю 15-18 судей и официальных лиц – на которых, кстати, всем плевать. Что-то типа «Джентльмены, заводите моторы», «Пристегните ремни»… Но я поставил на слово RUMBLE. Кажется, я не ошибся».
Начало карьеры:
«Я любил бокс, но денег на билеты не хватало. Я подумал, что мог бы попасть внутрь, если бы был ринг-аннонсером. Тогда я работал моделью, участвовал в рекламе – голос я никак не использовал, не работал с ним. Так что можно сказать, что работу мне принесла моя внешность».
Боксеры:
«По моему, я работал почти на всех боях Роя Джонса. То же и с Оскаром Де Ла Хойей. Я иногда чувствую себя, как их родственник. Что касается Кальзаге, я думаю, просто в США никто не хочет обращать внимание на его потрясающий талант. Смотрите сколько боев – и лицо совсем без отметин. Он отлично защищается. И потом, он ни разу не проиграл и лет десять уже выступает на чемпионском уровне. Разве не суперзвезда?».
Имена:
«По правде говоря, я сжевал несколько звуков, когда впервые произносил имя Мэнни Пакьяо. Ребята из Таиланда вообще любят мучить меня своими именами, и иногда мой мозг и язык не могут состыковаться».
Воспоминания:
«Когда 43-летний Форман нокаутировал Майкла Мурера, я был так захвачен моментом, что не мог произнести ни слова. К счастью, нокаут был хорош, и HBO повторяло его раза 3 с каждого ракурса, у меня было время успокоиться.
На бою Дюран – Баркли в 1989, когда разделенным решением выиграл Дюран… Умерла звуковая система. Я страшно ругался всевозможными словами, а это все пошло в эфир. К счастью, у кого-то хватило ума выключить мне звук. А вердикт я объявлял без микрофона, пытаясь докричаться до каждого зрителя.
Лари Холмс был спокоен и расслаблен перед боем с Холифилдом. Он весело пританцовывал и поприветствовал меня – «Эй, Майк», и потрепал по плечу. Меня потрепал по плечу супертяжеловес – да я с трудом не завалился вместе с микрофоном.
Помню эпизод, когда во время боя Холифилд – Боу появился этот парашютист.
И, конечно, помню бойню, которую устроили в Мэдисоне после боя Голота – Боу. Забраться на ринг, полный негодующих фанатов, я не мог, но пытался успокоить их через микрофон. Когда порядок восстановили, меня как свидетеля попросили остаться для допроса – а там меня ждали мэр Нью-Йорка Руди Джулиани и шеф полиции. Они, оказывается, не хотели меня выпускать, хотели пообщаться.
Мухаммед Али, не помню когда это было, поцеловал меня в щеку и шепнул на ухо: Ты красивый мальчик, но не так красив, как я».
Подготовил Андрей Баздрев
