Британская легенда Крис Юбенк про Бенна, Уотсона, Коллинза, Кальзаге, Роя Джонса, Тайсона, Хопкинса, Райта и так далее
19.07.07 — Саймон Хенли
От начала до середины 90-х годов прошлого столетия Крис Юбенк был самым знаменитым и богатым британским спортсменом, парившим на такой же недосягаемой высоте, как Ник Фалдо, Найджел Манселл, Лестер Пигготт и Пол Гаскойн.
Его также можно было назвать настоящей знаменитостью тех времен, сродни голливудским звездам сегодня. Для обычных знаменитостей появляться дважды в шоу Wogan в одном и тот же году и пять раз в программе Tonight with Jonathan Ross было далеко не обычным делом.
Любой, кто хоть раз видел выход Юбенка к рингу, не забудет этого зрелища до конца своей жизни. Неторопливое дефилирование по проходу между рядами зрителей, горделивый обход ринга и конечно же прыжок через верхний канат — и все это под песню Тины Тернер «Simply the Best». Каждое движение точно в такт, все выверено, никакой спешки. На лице — наглая гримаса, а вокруг головы — аура, какой не было даже у Тайсона. Волосы дыбом становились при виде этого!
А под маской прятались психологические шрамы. Пока он был ребенком, его нещадно мутузили старшие братья, что в результате вылилось в настоящую одержимость Юбенка идеей защиты детей от насилия старших. Так получилось, что будучи школьником, Юбенк постоянно вступался за малышей, и из-за частых драк его переводили из школы в школу, из интерната в интернат, пока он не сбежал от всей системы образования.
В 16 лет Юбенк был в хаосе. Курение, пьянство, прием наркотиков, магазинные кражи и уличный грабеж стали смыслом его жизни. Он часто скрывался от правосудия, по большей части на задних сиденьях чужих машин, пока однажды не нарушил условия освобождения из-под стражи под залог чтобы сесть на самолет, направлявшийся в Нью-Йорк (по настоянию отца), где он встретился со своей матерью и стал жить с ней в не самом лучшем районе города — Бронксе.
«Через 10 или 12 дней я захотел вернуться домой, — вспоминает Юбенк. — Бронкс был больше, чем джунглями. Он был грязным и опасным. Я не занимался воровством, потому что меня могли застрелить. Поэтому мое подсознание привело меня в спортзал, где тренировались боксеры. Я получил работу уборщика. Это был зал Jerome Gym in The Bronx. Моему подсознанию требовалось признание. Мои братья были боксерами в Англии. Мое подсознание заставило меня начать боксировать».
Одно повлекло за собой другое, и вот он уже дерется с Найджеллом Бенном, квинтессенцией старшекласника-задиры. Причем дерется легально.
Он стал первым спортменом, подписавшим крупный контракт с телеканалом ITV, когда в декабре 1990 года он поставил свою подпись под круглой суммой — 1 миллион фунтов за 1 год выступлений.
В июне 1994 года он стал первым человеком, подписавшим крупный контракт с телеканалом Sky Sports на сумму 10 миллионов фунтов ($20 m) сроком на 1 год за «мировое турне» из восьми боев.
В октябре 1995 года Юбенк объявил о своем уходе из спорта (после того, как развалился контракт со Sky Sports, и он дважды проиграл Стиву Коллинзу), но уже через год он вернулся в ринг и стал первым, кто привез бокс на Средний Восток, где он самолично занимался «промоушеном» своих боев.
Битва еще осталась в его душе. С июля 1998 года.
В прошлый вторник он появился в спортзале Peacock Gym, чтобы показать молодежи парочку приемов и ответить на вопросы взрослых. Это были в основном вопросы о его карьере. Я записал все, что он говорил, и подумал, что вам будут интересны некоторые его высказывания.
Каково было драться с Найджелом Бенном?
«Бой с Найджелом Бенном — это самая серьезная проверка храбрости для любого мужчины. Не было никого более устрашающего, более яростного, чем он. И никто в среднем весе не бил так сильно, как он. Настоящая храбрость проявляется во время боя, когда не только твоя душа замирает от ожидания полновесного удара Бенна, но и все твое тело, каждую твою косточку пронизывает леденящая боль этих ударов. Но что было еще более устращающим, так это то, что он был и громом и молнией. У вас не было даже шанса начать защитное движение в попытке увернуться. Его удар был таким быстрым и сильным, что на ум приходит сравнение с силой, необходимой для того, чтобы сломать металлические наручники. Знать это, понимать, что через секунду ты получишь еще один такой удар, а потом еще, и еще, и еще — вот это храбрость, дружище. Он бил меня так, что мне до смерти оставались мгновения. Поэтому и мне пришлось бить его так, чтобы ему до смерти оставались мгновения. Только так я и мог победить».
Когда у Юбенка был пик физических возможностей?
«Я был новичком! (Юбенк пытается спрятать улыбку) Я начал заниматься боксом всего лишь за 7 лет до того, как стал чемпионом, а это серьезное достижение. Моей мотивацией было постоянное усовершенствование. Я хотел всегда быть на вершине и делать хорошие деньги. Если у меня не было назначено никаких боев, я все равно тренировался. Потому что тренироваться — значит побеждать. А я всегда дрался только ради победы. Всё остальное — субъективно. После 12-раундового боя я отдыхал всего один день. И я всегда завершал спарринги за 1 день до назначенного боя. Потому что целью было постоянно усовершенствование. Другая причина, по которой я завершал спарринги всего лишь за день до боя, заключается в приобретении иммунитета, что помогает принимать удары. Я сейчас попробую быстро объяснить. Если ты не спарринговался в течение недели, первый спарринг после этого перерыва — это очень больно. Я могу только представлять, насколько больно было парням, которым не хватало мужества, дисциплины или мотивации на регулярные спарринги, и вместо этого они целыми неделями или даже месяцами не испытывали полный контакт. В первый день спаррингов после перерыва я принимал много джебов на лоб. В течение примерно двух дней на нем образуются синяки и подтеки. И тут нельзя дожидаться, пока они заживут — целью этого упражнения была способность работать через боль для приобретения иммунитета. Таким был мой метод, и именно поэтому я завершал спарринги всего лишь за день до боя — чтобы поддерживать иммунитет».
«По правде говоря, к 1990 году я уже знал все, что можно было знать о боксе. Я был гроссмейстером. Я не просто тренировался каждый день с того момента, как стал боксером. Я тренировался ПРАВИЛЬНО каждый день с того момента, как стал боксером и почти всегда почти до состояния полного истощения. Но это не означает, что я не мог продолжить совершенствовать исполнение определенных приемов. Это не означало, что я не мог продолжать впечатывать в свое подсознание определенную геометрию бокса».
«Люди не понимают, что я был инвалидом всю свою карьеру! (Юбенк опять прячет улыбку) Я имею в виду, что мои гены были слишком хороши! Я вот что вам скажу: бокс — это лучший фитнес в мире, потому что работает буквально каждый мускул вашего тела. После боя с Бенном мне понадобилось три недели, чтобы восстановиться после той бездны, в которую Бенн пытался меня обрушить своими ударами. Моим мускулам предоставился шанс отдохнуть впервые за 7 лет. После второго боя с Уотсоном мне потребовалось 4 недели на восстановление после той бездны, в которую Майкл пытался обрушить меня своими ударами. Кроме этих двух боев, я больше никогда не отдыхал более одного дня после титульного боя. Значит, после Уотсона у моих мускулов появился второй шанс отдохнуть. Получилось так, что на мне оказалось 20 фунтов лишних мышц — и это с учетом того, что я никогда в жизни не подходил к штанге! Поэтому растяжка стала центром моих тренировок. Но я постоянно добивался усовершенствования в каждом подходе, хотя в некоторых аспектах это совершенствование было очень постепенным. А когда ты постоянно совершенствуешься во всех подходах, это открывает новые перспективы для твоего понимания. Вы меня понимаете?» (никто не понимал)
«Ко времени второго боя со Стивом Коллинзом большинство моих боевых механизмов были отлично отлажены и смазаны. Я вышел на свой пик к этому бою. Единственная причина, почему Коллинзу удалось меня победить в тот вечер, это потому что в тот вечер он совершенно слетел с катушек! Он был чокнутым!»
Юбенк вспомнил вид Коллинза, перешагивающего через канаты. Эту картину Крис не может стереть из своей памяти до сих пор. Казалось, что ноги Коллинза даже не касаются земли, он как будто плыл по воздуху.
«У него на глазах были слезы злости, он пыхтел как бык на пути к рингу. Впервые в жизни я оказался подавлен психологически. Никогда раньше никому не удавалось так потрясти мою ментальную крепость. Я вероятно выиграл один раунд в том бою. Он выглядел очень нервно во время всех пресс-конференций перед тем боем. Я потом только понял, что это было сделано специально, так как он полностью разрушил мою ложную уверенность своей неожиданной уверенностью, которую он показал в день боя. Если бы он вел себя уверенно на пресс-конференциях, ему бы нечего было во мне разрушать, и я поставил бы его с ног на голову».
Его спросили про слухи о том, что Коллинз нанял гипнотизера, воздействовавшего на Юбенка, из-за чего он проиграл первый бой.
«Это миф. Единственное, из-за чего я проиграл первый бой, это потому что впервые в жизни я вышел в ринг с целью причинить боль сопернику. Это единственная причина. Он специально заставил меня его возненавидеть, и я ненавидел его все шесть недель, предшествовавших бою, за его расисткие заявления, хорошо задокументированные в прессе. Если вы ненавидите соперника, вы проиграли бой еще до того, как отзвенел первый гонг, потому что это отвлекает ваше сознание от главного предмета. А главный предмет — это стремление боксировать, причем боксировать хорошо, вдохновить судей. Ненависть уводит ваше сознание от этого и обращает его к чему-то противоположному — к самому сопернику как к личности. Но так побеждать нельзя. В таком настрое нет боевой чести».
«Можно сказать, что мое подсознание удержало мою руку и мой яд в 10-м раунде, когда я отправил его в нокдаун. Мое сознание не позволило мне добить его, потому что после всех тех разговоров о том, что он загипнотизирован от ударов и не чувствует их, в моей памяти родился образ Майкла Уотсона. Но если бы все не началось с расистких заявлений, этой ситуации не случилось бы. Я бы играл с ним, посек бы его глаза и брови, разрушил бы его тело и заставил бы его промахиваться».
Юбенка спросили о Джо Кальзаге
«У Кальзаге никогде не было ауры. Так что я довольно сильно его недооценил. Думаю, с тем американским парнем, Джеффом Лейси, произошло то же самое. Я был лучше Бенна, потому что он был безрассудным. Он был яростным, устрашающим, но это был не образ — он таким и был. Я был лучше, потому что проявлять ярость и устрашать меня глупо, потому что это означает, что ты выкладываешь мне все карты, все рассказываешь мне о себе. Быть яростным и показывать мне это — глупо».
«Кальзаге бил очень сильно, у него странная, корявая работа ног и рук, неудобная стойка левши, а его руки иногда работали как будто в ускоренном режиме, как перемотка видеокассеты. Конечно же, сбросить 20 фунтов за 7 дней было непросто. Но я думал, что это будет проще, чем сбросить 10-15 фунтов за два-три дня до боя, как обычно. Я был неправ. В течение недели спаррингов перед боем с Кальзаге я понял, что у меня многого нет. Нет хлесткости, нет силы, а секрет вот в чем: если у тебя ничего не выходит в спортзале, у тебя и в ринге ровным счетом ничего не выйдет. Совсем как в Сан Сити за три года до этого, когда у меня было три недели, чтобы сбросить вес со 189 фунтов до 168, но мне пришлось аклиматизироваться дольше, чем я думал, и я просто физически не мог устроить интенсивный спарринг. Как и мой спарринг-партнер Рэй Уебб. Поэтому Шоммер с легкостью читал мои атаки, успешно контратаковал и заставлял меня выглядеть неуклюже. Я никак не победил в бою против Шоммера. На мой взгляд, это единственный бой, в котором мне присудили победу, но который я на самом деле проиграл. Я выиграл только благодаря политике, а именно — результат был спланирован заранее».
«Большинство моих боев были со спланированным заранее результатом, если быть откровенным. Но ведь это бокс! Тем не менее, единственная победа, которой я не заслужил, из всех моих спорных боев, была победа над Шоммером».
«Против Кальзаге пришлось делать совершенно непривычные вещи. Я не мог использовать разностороннее движение на ногах из-за травмированного колена, поэтому он всегда был что называется в равновесии. Но Джо для любого был бы адски неудобным соперником. Мало того — он еще и техничен и прекрасно обучен при всей своей корявости, и у него крепкая челюсть и большое сердце в придачу. Но я все равно думаю, что побил бы его, будь у меня побольше времени на подготовку. Главное различие между мной и Кальзаге в том, что я носил пояс, а не пояс носил меня. Так вот пояс носит его, а не он — пояс».
И конечно же про Роя Джонса-младшего
«Технически это мог бы быть очень, очень близкий бой. Он был более оглушающим панчером, чем я, у него была исключительная скорость и он был физически сильней меня. Но он не мог бы ударить меня сильнее, чем это делал Найджел Бенн. Он не умел уворачиваться от перчатки так же, как это делал Хэрол Грэм, и он не мог быть физически сильнее Майкла Уотсона в нашем с ним втором бою. У меня был опыт на элитном уровне, а у Джонса такого опыта могло не быть. Я уверен, я закончил бы карьеру этого парня. Может быть, не буквально, но по сути, физически его карьере пришел бы конец. Нет, нет, конечно же я вряд ли смог бы его победить. Тот парень, Рой Джонс, он мог бы меня прикончить, я так думаю. Но причина, по которой я не хотел этого боя, не в том, что он мог покончить со мной, а в том, что он мог у меня выиграть. Моей единственной целью было всегда побеждать, поэтому я не дрался с Джонсом».
Юбенк был главным объектом ненависти публики. Всем хотелось увидеть, как он проиграет. Его спросили, подпитывал ли он эту ненависть своим позированием.
«Исходя из моих поз во время боев средства массовой информации очень быстро превратили меня в «плохого парня». Но это неправда. Просто в эти моменты наружу выступал воин, живущий внутри меня. В жизни я редко выпячивал грудь вперед. Мой воин делал это за меня. Но когда я выпячивал грудь, строил рожи или танцевал или еще что-то в этом роде, то дело ведь не в том, что я эксцентричен. Я не эксцентрик, я аскет. За необходимость сбрасывать вес я жестоко расплачивался. На протяжении всего тренировочного процесса я был в плохом настроении. А когда я переставал испытывать давление дегидрации, мои дух и сознание взмывали ввысь в эйфории! Я был счастлив тогда и слишком вдохновлен, чтобы проигрывать. Когда я становился в свою позу и смотрел на толпу и на соперника, как я часто делал, это всего лишь было зеркальным отражением состояния моей души в те моменты — я был чистым, я был в отличной форме, я не пил, не курил, не принимал наркотики, ничто меня не омрачало. Поэтому я стоял там и как бы говорил: смотрите на меня. Смотри на меня, смотри, насколько я чист, ты не можешь меня победить». Так что я думаю, что просто мое убеждение в глубине души было настолько сильным, что это отражалось в моих позах и даже словах, которые я говорил, понимаете?»
Юбенк рассказывал, как сильно он сушился, чтобы вложиться в лимит веса. Иногда он попадал в лимит с таким же маленьким запасом, с каким порой побеждал своих соперников.
«В моем первом любительском бою я был бойцом первого среднего веса, а вышел драться в среднем весе. Дело было в одном клубе в Бронксе, а в любителях разница между этими категориями составляет 9 фунтов. Он вложил весь свой вес в удар, который попал мне в грудь. Я откатился назад и замер. Я не мог даже двигаться, потому что я был поражен, сколько веса было в этом ударе. Я был поражен, насколько большой разница всего лишь в 9 фунтов может оказаться на деле, в ринге. Кстати, бой сразу был прекращен рефери».
«Естественно, что когда ты сушишься, то за ночь перед боем ты регидрируешь и весишь больше соперника во время боя. Так это работает, в двух словах. Когда ты чувствовал, что соперника надо «размягчить», или отбросить на дальнюю или заставить его замедлиться, нужно ударить всего лишь один раз в полную силу. Это заставит его задуматься. Или можно нанести несколько настоящих джебов в самом начале боя, а в середине он будет реагировать на простые маленькие финты левой рукой и держаться подальше. Такие мелочи, в общем. Они делали мою жизнь проще. Люди часто говорили, что я неправильно занимаюсь своим делом, но чисто с физической стороны для меня это был лучший вариант. Даже против Дэна Шоммера — я был слишком силен для него на ближней дистанции, поэтому он постоянно уходил на дальнюю, а судьи впечатлились моей агрессией и давлением».
Про нанесение удара
(с наглядной демонстрацией)
«Люди, не имеющие ничего общего с боксом, просто не понимают всей сложности нанесения одного-единственного удара. Удар не начинается с руки. И даже не с плеча. Удар начинается со стопы. Волна движения путешествует от пальцев ног, через ступню, колено, бедро, грудь, переходит в руку, предплечие и наконец в костяшки пальцев. В контакт должны вступить только две костяшки: указательного и среднего пальцев. Эти две костяшки находятся на одной прямой линии с вашей рукой. У других костяшек нет такой базы, поэтому если контакт произойдет с другими костяшками, у вас есть шанс повредить руку. Иногда вы попадаете правильно, нужными двумя костяшками и в нужное место, и тогда — бум! — несчастный человек на другом конце удара более не вертикален. Если это исполненно правильно, а это уже само по себе достаточно сложно, затем нужно завершить процедуру, что включает в себя возврат кулака обратно в нужную позицию возле подбородка, тело возвращается в исходную позицию, и вы готовы все повторить. Если вы можете делать это с усердием, то у вас уйдет два или три года, чтобы полностью освоить этот прием. И что в результате? В результате — вы выучили всего один удар!»
«Все те годы, пока я рос как боксер, я учился всему этому. Я хотел, чтобы в моем арсенале были все удары, но мне также нужна была база, чтобы от чего-то отталкиваться. Чтобы уйти от стандартов, нужно сначала стать стандартным».
«Только в случае, если представлялась идеальная возможность, я мог нанести двухтонный удар. А в целом я не был оглушаюшим панчером. Если вы не оглушающий панчер, то единственный другой способ нанести по-настоящему мощный удар — это полностью расслабиться, чтобы сконцентрировать силы, и потом направить все свои силы и стремления в один единственный удар по цели».
Разговор перешел к Майклу Уотсону
Отношения между боксерами, когда-то воевавшими в ринге друг против друга, иногда кажутся совершенно нелогичными и необъяснимыми нам, людям, никогда в ринге не бывавшим. Например, как может Майк Тайсон высказывать угрозы в адрес Леннокса Льюиса и его детей, а сразу после боя стирать каплю крови с лица своего победителя с нежностью матери, ухаживающей за своим ребенком? И каким образом Юбенк и Уотсон способны обниматься друг с другом, исполненные взаимного уважения, каждый раз, когда встречаются? Ведь один из них до сих пор страдает от травм мозга, причиненных ему другим?
«Когда Майкл и я были в ринге, мы чувствовали зловоние друг друга. Я чувствовал запах его души, его наготы, а он чувствовал мой запах. Это рождает связь, товарищество, которого не найдешь в других областях жизни».
«Товарищество» вовсе не приходит в голову, когда вспоминаешь события, предшествовавшие бою. Уотсон пообещал: «Я выкину его на помойку, сделаю обществу одолжение». Юбенк на это ответил довольно шаблонной для бокса фразой: «Это ситуация из разряда убей или будешь убит». Каким образом их явная взаимная неприязнь переросла в настоящее взаимное сострадание, существующее сегодня между Юбенком и Уотсоном?
«Когда достигнуто соглашение о поединке, ты думаешь только о сопернике. Дело не в том, что ты воспитываешь в себе ненависть к нему. Нет, ты привыкаешь к мысли, что его нужно побить. Это становится твоей страстью и оказывает на тебя глубокое впечатление. А затем, когда противостояние позади, ты размягчаешься, к тебе приходит мудрость в виде понимания того, насколько мелка неприязнь. Все, что остается, это понимание того, что между вами существует эмоциональная связь. И теперь, когда мы встречаемся, просходит примерно так: привет, братец. Я знаю тебя».
Юбенк также щедр на слова, когда спрашивают о реванше с Уотсоном.
«Я знаю, везде написано, что я победил, но для меня самое важное состоит в том, что Майкл Уотсон был в тот вечер лучшим бойцом, чем я. Он был слишком силен для меня, слишком мотивирован, слишком мощен. Все мои удары для него ничего не значили, он продолжал идти вперед. Я выиграл наверное секунд 10 в том бою. Я выиграл только потому, что я все еще стоял на ногах в 12-м раунде. Если ты верен бойцу внутри тебя, то вне зависимости от того, насколько тебе тяжело, ты будешь стоять. Главная причина, по которой я победил, состоит в том, что я сдался после шести раундов. Я нанес ему все возможные удары, а он продолжал идти на меня, давить меня с какой-то неестественной силой, он был как будто загипнотизирован и одержим. Поэтому из-за того, что я сдался, но остался в ринге, чтобы получить свою порцию заслуженных тумаков, поднялся после нокдауна только ради того, чтобы получить дополнительную порцию тумаков — все это было делом чести. Но тут боец внутри меня решил выбросить этот апперкот. Он сделал это за меня, потому что я был буквально в шаге от смерти. Вот как я победил. Я сдался и поэтому победил».
После трагедии с Уотсоном многие говорили, что Юбенк потерял инстинкт убийцы. Кроме того, Юбенк был участником ДТП в начале 1992 года, в результате которого погиб дорожный рабочий. Но благодаря постоянным защитам своего титула Юбенк стал самым высокооплачиваемым боксером за то время, пока Тайсон сидел в тюрьме.
«После того, как я оказался причастным к двум таким брутальным трагедиям, все мои достижения в ринге стали бессмысленными. Я черпал вдохновение из внутренних сил, которые Майк Тайсон показал мне, будучи тюремным заключеным, и из внутренних сил, которые Майкл Уотсон показал мне, лежа на больничной койке. Если бы не вдохновение благодаря моим визитам к Майку и Майклу, у меня не было бы сил на такое количество боев. А без всех этих боев я не думаю, что я ужился бы сам с собой. Это был очень сложный период для меня, для бокса, для многих людей, но Майк и Майкл вдохновляли меня своей внутренней силой».
Юбенка спросили об его отношениях с Тайсоном, но на некоторые вопросы он отказался отвечать. Его спросили, правда ли, что они дружили, когда Юбенку было 16 лет.
«Это миф. Я действительно видел Майка несколько раз в те времена, с 1983 по 1986 год. Я помню, Майк был среди зрителей на бою Роберто Дюрана в Мэдисон Сквер Гардене, когда мне было 16 лет. Майк был моим героем. Когда моя любительская карьера началась, его уже заканчивалась. Когда я смотрел, как он выиграл титул, как он делал то, что делал, я сказал себе: Он мужчина и ему удалось. Я тоже мужчина, так почему мне не удастся? Я прошел через то же, что и он. И благодаря тому, что он поднял планку так высоко, многие молодые боксеры, вроде меня, стремились к наилучшим результатам».
«Я также обращался к словесному вдохновеню. Боб Марли был огромным источником вдохновения для меня. Марли научил меня быть лучшим во всем, что я делаю».
«Майк сказал, что помнит меня, потому что я одевался как он, а говорил как английский джентльмен. Но на самом деле мы не были близки. По-настоящему мы познакомились, когда я посещал его в тюрьме».
Юбенка также спросили, правда ли, что Тайсон переманил его в Ислам.
«Еще один миф. Все что он сказал, это что если я хороший христианин, то это значт, что я мусульманин, потому что я не причиняю вред ближнему».
Юбенк называл себя «мастером, но бизнесменом». Но разве он никогда не относился к боксу, как к спорту?
«Вначале я думал, что это спорт. Я смотрел на Дюрана и Томаса Хирнса как на богов. Но годы спустя я понял, насколько был наивен. Когда видишь своими глазами, как искажаются лица людей со временем, перестаешь смотреть на бокс, как на спорт. Это все из-за контакта. А когда лично становишься свидетелем того, как невинными душами манипулируют, используют, издеваются, а затем в конце-концов выкидывают на помойку, у тебя нет другого выхода кроме как отвернуться от бокса. А когда ты растешь и умнеешь с годами, то понимаешь, что правда только в том, что ты сам понял, а не в том, что тебе сказали. Вы, дети, можете иметь кумиров в спорте, в этом нет ничего плохого, это отлично. Не если спросят меня, то я скажу: ищите правду. Ищите слова, страсть. Любительский бокс — да, это спорт. Профессиональный бокс? Только бизнес. Тут и спорить нечего, оно так. Я бы так сказал: держитесь подальше от профессионального бокса, потому что это грязный и мерзкий бизнес. Но если вы не можете себя удержать и хотите участвовать, тогда деритесь, чтобы побеждать. Тут нельзя просто участвовать».
Выбирал ли Юбенк сам своих соперников?
«Конечно я выбирал своих соперников! Я принимал решения, и я должен быть побеждать, чтобы поддерживать свой уровень жизни».
Юбенк говорит, что в ринге нельзя позволять себе «ничего такого», иначе ты будешь стыдиться себя до конца жизни. Он вспоминает случай из своей любительской карьеры.
«Это был полуфинал Золотых перчаток, и у моего соперника был ответ на каждое мое действие. Он бил меня чуть ли не на выбор. Но дело было в том, что я не знал, как ловить его удары. Все дело в реакции. Тот, кто усердно настраивается на то, что он будет отбивать удары, в итоге пропускает эти удары. Пока ты увидишь удар, он тебя уже стукнул. Надо видеть, как движутся его плечи, а затем — бум! — и ты отбил его даже не задумываясь. Это инстинкт, приобретенный за годы повторений и физической подготовки. А в то время у меня не было годов повторений и физподготовки. Ну так вот, я продолжал идти вперед в попытке попасть хоть каким-то ударом, но к концу третьего раунда я понял, что судьям совершенно не за что отдавать мне этот бой, и я уже ничего не могу поделать, чтобы изменить эту ситуацию. Поэтому я укусил его. На его плече остался отпечаток моих нижних зубов. И никто этого не заметил. Это показывали по национальному телевидению, да еще проходило в MSG, и я знал, что все друзья, знакомые и родственники смотрят, и моя мама дома тоже. Мои родственники были в большинстве ямайцы, в основном женщины, в основном между 40 и 50 годами, а я всегда уважал старших, и если бы они узнали, что я укусил другого мальчика, у меня было бы настоящее горе. Я молился, чтобы отметина моих зубов на его плече не попала в объективы камер. Я ведь был любимцем, хорошим мальчиком. Я знал, что моя школьная учительница по истории, миссис Касльфорд, единственный человек, который меня понимал, смотрит меня по телевизору, я бы очень не хотел её огорчить, ведь я был как ручной зверек для нее. Когда решение было объявлено, и рефери поднял его руку, я ушел с ринга с низко опущенной от стыда головой, испытывая отвращение к самому себе. Ужасное чувтсво — опозорить самого себя. И тогда я пообещал себе, что больше никогда не уйду с ринга с опущенной от стыда головой. Если я буду проигрывать, то я буду оставаться в ринге и выдерживать избиение как мужчина. А не реагировать как ребенок. Я буду честен с собой. Поэтому я и выиграл реванш с Уотсоном».
О поединке с Лесом Вишневски
«Я ловил его удары с такой же легкостью, с какой ловил бы мяч, брошенный ребенком. Это дало мне свободу и возможность блеснуть. Если вы посмотрите этот бой, то вы оцените ловкость и сложность моих ходов и ударов. Вы еще не видели такой поезии в ринге. Я не хвастаюсь — найдите этот бой и посмотрите сами. Однако, хотя некоторые мои приемы выглядят простыми, за ними стоят тысячи часов повторений в спортзале. Мелкое, но нужное движение ноги берется не из бега трусцой по горам, а из кружения в по рингу сотни тысяч раз. Целью было вдохновление судей и зрителей. Но когда ты выходишь на высококлассного соперника, ты уже не можешь так ловить его удары. Поэтому и блеснуть не удается».
Когда он впервые начал тренироваться
«Вначале мне сказали бить одну и ту же комбинацию: раз-два, раз-два, раз-два... без остановки. Но даже это заняло массу времени, пока не усвоилось. Так что не скажешь, что у меня талант от природы. Я очень усердно трудился в спортзале».
Стал бы он тренером?
«Никогда в жизни. Можно взять парня, у которого очевидный природный талант. Тренировать его, заботиться о нем, проводить его по минному полю под названием профессиональный бокс, провести его по рейтингам до самого титульного боя. А затем, в кульминационной точке всей этой тяжелой работы, вдруг может выясниться, что у него сердце труса. Меня бы это просто убило. Невооруженным глазом видно хороший удар справа, можно быстро понять, что у кого-то гранитная челюсть, ты можешь видеть исступбленные тренировки, хорошее поведение и так далее. Но невидимым остается сердце. До того самого момента, когда в нем возникает необходимость. Ты видишь молодых боксеров, восхищаешься их скоростью, гибкостью, передвижениями или артистизмом, но чего ты не видишь, это какое у них сердце. Оно проявляет себя только в тяжелых ситуациях. И оно у тебя либо есть, либо его нет. Ты либо рожден с ним, либо нет».
Совет тем, кто хочет добиться успеха в боксе
«Чтобы иметь хоть какой-то шанс, нужно жить боксом, как будто это религия. Это вам скажет любой, кто добрался до вершины. Если бы это было христианством, то речь шла бы о десяти заповедях. А это очень сложно для людей сегодня. Они не могут и пять заповедей исполнять, не то что десять. В боксе есть правила и обязанности. Я исполнял свои собственные заповеди и создавал свою собственную удачу. Поймите, что единственные вещи, которые позволят двигаться вперед, это смелость и терпение. Существует иллюзия, которую называют Силой, Богом, Христом, Всемогущим — да назовите как хотите. Если вы верите в эту силу, то вам есть на что положиться, и обычно она вас вытаскивает. Но я не жду, что остальные последуют моим убеждениям. Я не собираюсь никого спасать — я спасение всего лишь для самого себя. Каждый должен сам к этому прийти».
«Партнер по жизни тоже важен. Я был с Кэрон (бывшей женой) из-за ее красоты и потому что мне с ней было просто. Если бы я связался с женщиной, занятой своей собственной карьерой, я бы плюнул на такое счастье».
«Жизнь бойца состоит в следующем: сначала тренировки, потом здоровье. Это золотое правило. Когда ты в ринге, в бою, правило звучит так: сначала победа, потом здоровье. А если ты не можешь победить, то оставайся в ринге и получай свои тумаки как мужчина, даже если кроме тумаков ничего другого не предвидится. Выдерживайте эти правила, и тогда будет успех. Вы сможете уживаться сами с собой».
«Чтобы изучить любую форму искусства требуется интеллект».
Каких боксеров он уважает?
«Я уважаею всех, кто выходит в ринг. Ты рискуешь жизнью какждый раз, когда выходишь в ринг. Но те, кого я больше всего уважаю, это боксеры, которые прошли тяжелый путь и сохранили честь в победах и поражениях».
Я спросил его про бой Хопкинса против Райта, который пройдет в эту субботу.
«Кажется, я видел Хопкинса дважды: против Оскара Де Ла Хойа и Говарда Истмена. Винки Райт нравится моему сыну Кристоферу. Я сел с Кристофером перед телевизором и посмотрел бой Райта. Мне пришлось объяснить моему сыну, что этот стиль бокса является негативным и неправильным. Этот стиль не работает по определению! А то, что он работает в случае Винки, должно означать, что он исключительный боксер. Иначе никак».
«Когда ты закрываешься блоком и сидишь за ним все время — это ведь тренировка меткости для соперника. Ты ему фору даешь таким образом. Если ты бьешь только прямые удары в голову, то на тебя найдется мастер геометрии. Хопкинс на мой взгляд — тот еще мастер геометрии».
«Однажды такой стиль сработал, когда Найджел Бенн дрался с Майклом Уотсоном. Но это бы никогда в жизни больше не случилось, чтобы один бездумно выбрасывал удары по цели, а второй закрылся вот так двумя руками (показывает на себе) и бил контрудары, пока первый не сдох от усталости настолько, что упал от пропущенного джеба и не смог встать на счет 10».
«А еще мне кажется блок того немецкого парня (Роккиджиани?) сводил Майкла Нанна с ума. Но Нанн бил только прямые удары в голову. Но кроме этих случаев и кроме случая с Винки Райтом, в ринг не выходят блокировать».
«Ни Хопкинс, ни Райт не имеют особых шансов против Кальзаге. Кальзаге выбрасывает слишком много ударов для них обоих, и сам является отличным мастером геометрии»
Перевел Рудольф
