Известный новосибирский боксер Сергей Татевосян заявил в интервью, что принял решение завершить свою карьеру профессионального боксера. «Какой-то одной причины нет, — отметил Сергей. — Как всегда, их целая совокупность. Можно говорить, что уже вроде бы возраст. Но это не решающее обстоятельство. Можно говорить, что я в боксе уже очень давно. Но это тоже не было главной причиной. Более того, у меня даже сейчас есть интересные предложения по поводу проведения боев. Хотя я и проиграл свои последние два поединка, но уступил очень сильным соперникам, которые входят в первую пятерку мирового рейтинга. После этих поражений мой рейтинг упал, но не катастрофически. Последний раз с предложением провести бой мне звонили две недели назад. И предложения хорошие, и ребята очень достойные. Они молодые, у них по 17-20 боев, все поединки они выиграли. Но я ответил отказом. И не потому, что не верю в себя. Но сейчас мы открываем в Новосибирске специализированную школу бокса, и к этому проекту у меня есть большой интерес. Это работа на перспективу. Все равно невозможно всю жизнь быть боксером. И отказываться от такого предложения было бы в высшей степени глупо. Я остаюсь в боксе, но уже не как спортсмен, а как руководитель. Буду заниматься своим любимым делом. Здесь тоже можно реализовывать какие-то свои амбиции».
«Но даже если бы не было этого интересного проекта, я все равно вряд ли остался бы в боксе как спортсмен, — продолжил Татевосян. — Слишком много факторов, которые этому препятствуют. Физически я стал, конечно, похуже — и более медленным, и хуже восстанавливаюсь во время тренировочного процесса. Это естественные вещи, но, опять же, это не самое главное. Как было раньше? Получил по носу — идешь после тренировки и думаешь: «Завтра я тебе наваляю!». Раньше ты каждый день стремился к тому, чтобы стать лучшим. Но не так давно я был на сборах в Дании. И там я понял, что спортсмен, боксер во мне уже умер. Я провожу тренировку с соперником, и после этой тренировки у меня лишь одна мысль — как можно лучше восстановиться к следующей. Я уже не думаю о том, чтобы выиграть у своего соперника. И выхожу уже на ринг не для того, чтобы быть лучше, чем он. Я знаю, что мне с ним тренироваться еще несколько недель, и сейчас нужно сохранить свежесть, здоровье и пр. Ты всю жизнь тренировался для того, чтобы быть лучше соперника. А сейчас в голове уже другие мысли, и получается так, что теряется сама суть спорта, сама цель».
«Да, можно, к примеру, набрать форму и ехать зарабатывать деньги, — рассказал боксер. — Мне и сейчас люди говорят: «Сергей, набери форму. Ты ведь столько лет тренировался и выступал за копейки. Сейчас ты можешь зарабатывать нормальные деньги, и ты этого не делаешь! Ты ведь в любом случае не будешь выглядеть смешно!» Но я не хочу! Более того, я думаю, что то, что я сейчас не получу как спортсмен, я получу в дальнейшем. Каждый получает по заслугам. И если я что-то сделал в боксе — все равно это ко мне вернется. У меня сейчас нет задачи «отжать» все, что я вложил в бокс. Да, я могу тренироваться, могу терпеть. Если даже я буду выигрывать один спарринг из пяти, этого будет достаточно, чтобы я был уверен в том, что я еще что-то могу. Но на соревнованиях совершенно другой уровень психологической нагрузки. Это такой стресс! И сейчас я только выхожу из дома, сажусь в такси, чтобы ехать в аэропорт – уже в этот момент я ничего не хочу! Да, я могу учить, могу подсказывать. Но сам я уже не спортсмен, не боец. Раньше я не понимал этого. Может быть, пройдет лет пять, и я опять захочу боксировать. Пускай я не буду готов физически, но я отдохну, я буду морально готов. Но сейчас я не готов. Я выхожу на ринг – никто не скажет, что я кого-то боюсь. Но у меня просто нет желания вообще что-либо делать. Просто я набоксировался».
«Мне приятно вспоминать все, что было — и все свои победы, и все свои поражения. Это — жизнь. Убери из нее что-либо — и может быть я не понял бы чего-то очень важного. Доволен ли я своей карьерой? У меня такое ощущение, что я вообще ничего не сделал, и разговаривать мне, в общем-то, не о чем. Знаю, что мои друзья, специалисты, журналисты оценивают то, что мне удалось сделать, по-иному. И моя оценка – это не пренебрежение их мнением. Это мои внутренние ощущения. Я не сделал ничего из того, что мог сделать. Теперь я понимаю, что мог выиграть все на свете. И это ощущение год от года становится только сильнее. Приходит понимание того, что было. Когда я был молодым, то часто было непонятно, почему же я проиграл. Виноваты были судьи – они тебя засудили. Или ты заболел. А когда появляется больше опыта, начинаешь видеть свои ошибки. И это тоже обычно совокупность каких-то факторов, обстоятельств. И сейчас я понимаю, что с моими данными я мог достичь гораздо большего. Выиграть можно было все. Я никого не обвиняю в том, что этого не получилось. В конечном итоге, всегда виноват сам. Сейчас я иногда тренирую молодых пацанов, пусть и не регулярно, но достаточно часто. И я ловлю себя на мысли, что не передаю им свой опыт, а говорю им совершенно другие вещи - как я хотел бы, чтобы они боксировали. И это совсем не то, что делал я. Если хочешь состояться как спортсмен, это можно и нужно делать гораздо лучше, чем я делал. Я не могу поставить себя в пример детям. Может быть, лишь в трудолюбии, в фанатизме. А что касается качества работы, то очень многое нужно делать по-другому».
«Эдуард Анатольевич Кожемякин предложил мне попробовать себя в профессиональном боксе в 1999 году, — вспомнил Сергей. — Я мечтал об этом, но тихо, никого особенно в это не посвящая. Об этом знали лишь мои друзья. И когда я принял предложение Кожемякина, то думал: чем бы это ни закончилось, мы начинаем новое дело, мы просто пробуем. Нужно было вначале попробовать провести хоть один бой. Потом попробовать стать чемпионом России. Если, конечно, получится. Тогда я думал о том, что я один из тех, кто стоит у истоков профессионального бокса в России. Да, первые профессионалы появились еще в конце 80-х. Но в то время в нашей стране это были единичные случаи. Не было системы. С тех пор, как я перешел в профессионалы, прошло семь лет. Но это уже была целая жизнь, целая карьера в профессиональном боксе. И так было не только у меня».
«Совсем недавно Султан Ибрагимов стал чемпионом мира в тяжелом весе по версии WBO, — продолжил Татевосян. — Еще в любительском боксе мы вместе с ним ездили на турниры, выступали за одну команду, жили в одной комнате. Он начал заниматься профессиональным боксом тогда, когда я уже был чемпионом России. Он очень спокойный парень, у нас с ним были очень хорошие, очень ровные, уважительные отношения. Он – дагестанец, а представители южных народов – они обычно держатся все вместе. Он же был как-то сам по себе. И в этом мы были с ним в чем-то похожи. И нам было очень легко общаться. Почему я пошел в профессионалы? Передо мной были примеры ребят постарше. Я смотрел на Пестряева, на Назарова, на Шкаликова. И я тешу себя надеждой, что и Султан Ибрагимов, и чемпион Европы Деви Гогия смотрели уже на нас, и им тоже захотелось стать профессионалами. Я не говорю о том, что я был для них примером – нет! Но, тем не менее, какую-то связь я чувствую. И мне это очень приятно».
«Двадцать лет назад в борьбе в нашем городе доминировали «вольники» – братья Фиткуллины и др. Греко-римской борьбой занимались единицы. Но появился Александр Карелин, и сейчас уже нет вопроса, какой вид борьбы у нас доминирует – вольная или греко-римская. Вот она – роль личности. Появляется чемпион – и дети идут в секции. Появился Карелин – и дети идут в греко-римскую борьбу, появился Поздняков – и дети идут в фехтование. Но, с другой стороны, жертвовать всем ради того, чтобы вырастить чемпиона – это тоже неправильно. И откуда, скажите, возьмется чемпион, если нет массовости? В идеале тренер не должен ходить по школам и упрашивать детей: «Пойдемте ко мне тренироваться!». Очень здорово, если они приходят сами, потому что видят перед собой пример чемпиона и хотят добиться таких же результатов. А если есть массовость, то будут и чемпионы. И если есть чемпионы, то будет и массовость. Это две руки одного тела», — подытожил Татевосян.
