25 февраля в Штутгарте в бою титул чемпиона WBA в супертяжелом весе его обладатель Александр Поветкин выйдет на ринг против немца Марко Хука. В преддверии этого поединка Хук дал большое интервью, в котором рассказал о психологических тонкостях предстоящего противостояния, а также многом другом.
— Несколько лет назад вы с Поветкиным провели спарринг в Берлине. И говорите, что явно выиграли. Александр же мне рассказывал, что рассек вам бровь.
— Я сначала побил его брата Владимира, а потом и самого Александра. После этого он больше на спарринг не приходил. Наверное, Поветкин вам говорил, что он мне кое-что «должен»?
— Нет. Просто сказал: пусть Хук говорит что хочет.
— Он должен хорошо помнить последний спарринг со мной...
— Александр оценивает вас как дерзкого, несколько наглого, не очень психологически выдержанного боксера. Он прав?
— Конечно, я неспокоен. Жду не дождусь возможности его побить. Время для меня тянется чересчур долго. Ну а дерзкий… Почему? Нет, я веселый, люблю посмеяться. И точно не наглый.
— Улли Вегнер сказал, что из всех его воспитанников Хук — самый волевой. Вспоминает, что вы, как и Абрахам, однажды боксировали с переломанной челюстью и выиграли. Вы действительно такой крепкий орешек?
— Я югослав и, естественно, сильный.
— Все югославы такие?
— Как и русские. Мы и русские одинаковые - славяне. Честь для нас значит очень много. В том числе и поэтому бой будет интересным.
— Со сломанной челюстью вы бились против Касанича. Что вспоминаете о той схватке?
— Было очень тяжело. В третьем раунде он мне сломал челюсть, а в девятом я его нокаутировал. На ринге испытывал сильные боли, но сдаваться не хотел.
— Сколько сейчас весите?
— 112 килограммов.
— Несколько недель назад вы в газетах говорили, что весы под вами показывают 107 кг. И добавляли: ваша цель набрать к чемпионскому бою против Поветкина 115 кг. А для этого, мол, стэйк, стэйк, стэйк и большое количество макарон. Вы еще добавляли, что это очень вкусно.
— По поводу макарон немного пошутил. Я очень люблю мясо.
— Вы недавно еще рассказывали, что пьете молоко с яйцами и от этого вас тошнит...
— Да. Действительно тошнит. Если попробуете такую "диету", почувствуете.
— В самом деле хотите 25 февраля весить 115 килограммов?
— Нет. 115,5 (смеется). Не забудьте написать эти 500 граммов.
— А если серьезно, то сейчас у меня 110 кг. Сколько буду весить к бою, не знаю. Но у меня будет ровно столько килограммов, чтобы на ринге чувствовать себя хорошо и комфортно.
— При наборе веса есть риск потерять скорость...
— Да, согласен. Я должен за этим следить.
— Была информация, что вы хотели проводить спарринги с Холифилдом и Хэем. Получилось?
— Это не мои слова. Калле Зауэрланд говорил, что я их заполучу. Он сказал: возможно, приедет Холифилд. Надеюсь. Для меня это было бы большой честью.
— Стиль Холифилда похож на манеру ведения боя Поветкина?
— Не знаю. Холифилд — легенда, тут не надо проводить параллели с Поветкиным. К сожалению, Холифилд уже чересчур стар и должен заканчивать с боксом.
— И вы, и Поветкин под крылом Зауэрланда. Как относитесь к тому, что предстоит бой между боксерами одной команды?
— Это хорошо для Зауэрланда. Он выиграет в любом случае.
— В Германии журналисты намекают, что Зауэрланд делает ставку не на Поветкина, а на вас.
— Зауэрландам все равно, кто победит, они так или иначе получат свои деньги. От обеих сторон.
— Недавно в разговоре со мной Владимир Хрюнов сказал, что Марко Хук — лучший боксер Германии во всех весовых категориях. Как вам такая оценка?
— Если он так говорит, это меня радует.
— Но по-вашему, в Германии есть боксер лучше Хука?
— Не могу сказать. Знаю только, что в стране я довольно известен.
— Это понятно - вы же давно в Германии.
— Приехал, когда мне было 8 лет. Боксирую за Германию, чувствую поддержку болельщиков.
— Где-то было написано, что пример для вас - Макс Шмелинг...
— Пример для меня — отец. А Шмелинг... После него никто в Германии не был чемпионом мира среди тяжеловесов. Он много сделал для страны и все еще очень известен. Для немцев Шмелинг - легенда. Он был очень порядочным человеком, во время войны спас многих людей.
— Какой бой был для вас самым трудным в карьере?
— Тяжело приходилось не раз. Сражаясь с Вадимом Токаревым, в пятом раунде сломал руку, но выиграл. В бою с Денисом Лебедевым в четвертом раунде получил трещину ребра. С Касаничем, как уже говорил, сломал челюсть, но все равно добился победы. И большой бой провел против Виктора Эмилио Рамиреса, поединок был по-настоящему жестким, упорным.
— Почему не вспоминаете о единственном проигранном бое Каннингему?
— Это неинтересно. Мне было 22 года. Когда думаю о том, как с ним боксировал, понимаю, что был ребенком.
— Почему не хотите взять у него реванш?
— Потому что он больше не чемпион мира. К тому же после каждого сильного удара падает.
— Многие в России считают, что Лебедев вам не уступил. Что думаете вы?
— Лебедев на пресс-конференции после боя сказал, что проиграл... Это был бой настоящих мужчин, мне пришлось очень тяжело. Конечно, ощущал большую радость. Но не я решаю, кто выиграл. Это дело судей. Если они сказали, что победил я, — это отлично.
— Если бы бой проходил не в Германии, а, например, в Москве, вы тоже выиграли бы?
— Если честно, не видел записи этого поединка. А после его завершения, повторяю, радовался - ведь, ко всему прочему, испытывал на ринге сильную боль. Что я должен сказать? Решают судьи.
— Есть вероятность, что снова сразитесь с Лебедевым?
— Кто знает? Возможно.
— На пресс-конференции в Штутгарте Владимир Хрюнов пригласил вас на подобную встречу с журналистами в Москву. Но Калле Зауэрланд ответил: «Нет, боксерам нужно готовиться».
— Хрюнов мне потом сказал, что это была шутка.
— Но вы бы приехали в Москву?
— Я никогда не был в России и с большим удовольствием туда бы съездил. Говорят, Москва — один из красивейших городов мира. Это видно по телевизионным передачам. Да и в бывшей Югославии так говорят.
— Могли бы раскрыть секрет, в чем сильные стороны боксера Марко Хука?
— Не знаю. Это вы должны сказать. Но природа меня не обидела — я немного сильнее других.
— А какие на ринге у Хука слабости?
— Снова не знаю. Нет, это не тайна - просто я действительно не знаю.
— Поветкин сказал, что в запале боя вы иногда теряете над собой контроль и в этом ваша слабость.
— Если он так говорит... Я люблю боксировать, сражаться. И, честно говоря, не так уже много занимаюсь рассуждениями: мол, тут сила, а здесь слабость. И я не смотрю кассеты с записями боев Поветкина. Мне это не надо. В ринге все будет видно.
— В чем, на ваш взгляд, сила Поветкина?
— У него наверняка много козырей, ведь он был олимпийским чемпионом, сейчас — чемпион мира в тяжелом весе. Большой спортсмен.
— Конкретнее не могли бы? Например, отметить, что соперник быстр...
— Да, он быстро устает (смеется). Конечно, у Поветкина хорошая техника. Русская школа.
— А какие у него слабости?
— Длинные волосы. На ринге это не очень хорошо (смеется). Шучу, конечно. Я покажу его слабости в бою.
— Вы были чемпионом мира по кикбоксингу, но в 18 лет перешли в бокс. Почему?
— В кикбоксинге уже доказал, что я лучший. Хотел сделать это в боксе. Должен подчеркнуть - бокс намного тяжелее. В кикбоксинге все-таки есть возможность чуть передохнуть, в боксе же нужно постоянно поддерживать дистанцию, удар тут может прийти каждую секунду.
— Вам помогает то, что были кикбоксером?
— Да, определенно. Правда, в чем именно - не знаю...
— Но в бою против Аурино вы навыки кикбоксинга вспомнили. После того как он дважды умышленно ударил вас головой, вы врезали ему коленом.
— Мне и сегодня жаль, что я тогда по-настоящему не попал. Он видел, что у него нет шансов, и стал бить головой.
— После поражения от Каннингэма вы ушли от Вегнера, но вскоре к нему вернулись. Чем вызваны такие зигзаги?
— Мне посоветовали уйти, и я, будучи, по сути, ребенком, прислушался. Вегнер — хороший тренер. Я погорячился.
— Представляете, как будет проходить бой против Поветкина?
— Я выиграю.
— Как именно: по очкам или досрочно?
— Просто выиграю. От подробностей воздержусь.
— Почему в предстоящем бою победит Марко Хук?
— Я сильный мужик... Но отец говорит: парень, не повторяй все время, что ты выиграешь, — это не очень хорошо, нечего много молоть языком. Отец всегда пытается меня притормозить. Я себя чересчур завожу.
— Почему вас называют капитаном Хуком?
— Прежде всего, я Муамер Хукич — так записано в паспорте.
— Когда-то был знаменитый английский моряк — капитан Кук…
— А я в ринге люблю быть капитаном.
— По происхождению вы босниец, но в Германии живете уже почти два десятилетия. Чувствуете себя больше боснийцем или немцем?
— Нельзя забывать, откуда я приехал. У меня два паспорта — сербский и немецкий. Но я больше босниец. Я родился в бывшей Югославии, это моя кровь. Поэтому я так агрессивен. Будь я немцем, таким, наверное, не был бы.
— Почему же боксируете за Германию, а не за Боснию или Сербию?
— Потому что Германия дала мне шанс стать большим боксером, в Сербии, где я родился, у меня его не было. Хочу Германию отблагодарить.
— Когда в последний раз приезжали в Сербию или Боснию?
— Летом прошлого года. У меня там дом, земля. Папа, мама, сестры, брат — в Германии, но дедушка, кузен и многие другие родственники — в бывшей Югославии.
— Вернемся к предстоящему в Штутгарте бою. Валуев считает, что у Поветкина удар сильнее. Это так?
— Не знаю. Если Валуев говорит... Испытываю к нему огромное уважение. Николай был для меня большим героем.
— Он вообще большой человек.
— И прежде всего, очень умный. А кто сильнее бьет, покажет ринг.
— О предстоящем 25 февраля поединке Калле Зауэрланд сказал: «В этом бою тяжеловесов будет больше действий, чем когда-либо до этого в последние годы. Встречаются два гладиатора. У Хука руки из стали и невероятная мощь. Поветкин - в техническом плане бриллиант и тоже может ударить. Скорость и сила с обеих сторон». Как вам такой анализ перед боем?
— В самую точку! Хорошо сказано.
— Вы два гладиатора?
— Каждый, кто поднимается в ринг, гладиатор. А мы — особенно.
— Что увидели в глазах Поветкина на "дуэли взглядов" в ходе пресс-конференции в Штутгарте?
— Он боится, — вдруг произнес Марко по-русски. Но потом, смеясь, добавил по-немецки: «Дрожит».
— Сомневаюсь.
— А я нет (опять смеется).
— Что Поветкин увидел в ваших глазах?
— Льва.
— Вы говорите по-русски?
— Да, чуть-чуть, — снова сказал на нашем языке Хук. Впрочем, затем продолжал уже только по-немецки. Разве что иногда, с чем-то соглашаясь, произносил наше «да». — В Билефельде, где я раньше жил, — продолжает Марко, — дружил со многими русскими. Боксеры, бизнесмены... Немало мне помогали.
— Они приедут 25 февраля в Штутгарт?
— Надеюсь. К сожалению, не со всеми сейчас в контакте. Многие не в Германии. У каждого свой путь.
— Хрюнов обещал, что на вашем бою с Поветкиным соберется как минимум тысяча русских.
— Я немного разочарован.
— Почему?
— Только тысяча. Почему не больше?
— Если в зале будут одни русские, вам уж точно будет непросто.
— Я люблю, когда много людей болеют против меня. Это дополнительная мотивация. Скажите Хрюнову, чтобы он привел в зал больше русских... Вообще, у вас очень хорошая нация - сильная, добилась многих успехов. У вас много прекрасных людей, они держатся друг за друга. Это для России хорошо.
— Вы в нашей стране еще не бывали. Когда приедете?
— Собирался этим летом после боя с Гараем прилететь в Москву. Даже билеты на самолет заказал. К сожалению, не получилось — из-за приглашений на телевидение. Но очень хочу приехать. Знаю и слушаю многие русские песни. В Билефельде часто ходил в ресторан моих русских друзей «Самарканд».
— Что думаете о Рахиме Чахкиеве?
— Кто это?
— Чемпион Олимпийских игр в весе до 90,7 кг. Сейчас боксирует за Universum Box Promotion в Гамбурге.
— Не знал. Мои поздравления.
— Чахкиеву или руководству Universum Box Promotion?
— И ему, и гамбургской команде.
— Шагая в мюнхенском зале на ринг, где вас ждал Гарай, вы сами пели свою выходную песню. Перед боем с Поветкиным тоже ее исполните?
— Я пропел всего лишь слов пять. Остальное - артисты.
— Вы как-то говорили, что здорово поете под караоке.
— Я в этом лучший. Меня брат даже спрашивал: почему ты боксер, а не певец? Пою, как Джастин Тимберлейк (смеется). На самом деле, петь не умею...
— Еще есть информация, что ваше хобби — водить машину. Это правда?
— За руль сажусь охотно. К сожалению, езжу быстровато. Я вообще быстрый человек. Полицейские порой останавливают, но всегда отпускают. Любят меня (смеется). Они спрашивают: «Ты тот самый шахматист?». Я отвечаю: «Нет - боксер». Тогда говорят: «О’кей, можешь ехать».
— Очень интересно.
— А еще я ездил на гоночном автомобиле с Шумахером. Не с Михаэлем, а с Ральфом. Правда, за рулем сидел он.
— Скорость вас не пугала?
— Для меня было нормально. Скорость вызывает уважение.
— Каков ваш жизненный девиз?
— Бороться и побеждать.
— Что вам нравится в человеке по имени Марко Хук?
— Все.
— А что не нравится?
— Все нравится. По шкале оценок от 1 до 8 у меня 10 баллов.
— У вас красавица жена. Когда вы в ринге, Амина очень волнуется?
— Она была на боях два-три раза. Не хочу, чтобы больше приходила. Чересчур волнуется. Амина должна оставаться дома с моей мамой.
— Говорят, летом у вас была грандиозная свадьба.
— Да. В Нови-Пазар в Сербии. Собралось 1200 гостей. Пришли даже те, кого не приглашали.
— В немецкой печати перед вашей свадьбой писали, что профессиональный боксер Марко Хук против секса перед браком. И приводили ваши слова, что вы, мол, еще девственник.
— Этого я не говорил. Я чересчур люблю женщин.
— Издание Berliner Tagesspiegel опубликовало ваши слова о том, что как боксер Владимир Кличко лучше, чем его брат Виталий. При этом вы сказали, что у Владимира сердце, как у цыпленка...
— Да, я это говорил.
— Но Кличко-младший - чемпион мира в тяжелом весе, он побил стольких гигантов...
— Да. Но я считаю, что Виталий сильнее. Он сражается, как мужчина. Владимир, конечно, тоже, однако если кто-то по-настоящему с ним бьется, он падает. У Владимира техника лучше, но, думаю, Виталий его побил бы.
— Охотнее встретились бы на ринге с Владимиром или с Виталием?
— С Виталием. Он, повторяю, сильнее. Его тренер Здунек говорит: «Виталий, как вино — чем старше, тем лучше».
— Тем не менее именно бой Владимира Кличко с Дэвидом Хэем собрал у экранов две трети телезрителей Германии. Ни одна другая спортивная передача в 2011 году не вызвала в стране подобного интереса. Мечтаете о такой же популярности?
— В Германии мои бои тоже смотрят очень многие. А Поветкина тут никто не знает. Благодаря мне Александр может стать известным.
— Вы готовитесь к бою в Кинбауме под Берлином. В газетах пишут, что в тренировках вам очень помогает отец — бывший каратист. Сообщают, что он работает с вами над силовой подготовкой.
— Когда мы только приехали в Германию, отец трудился на стройке. Сейчас ему 51 год, я боксирую, и у него уже нет необходимости работать. Он заботится о семье, обо мне. Отец для меня большой пример. Если скажет мне прыгнуть в огонь, я это сразу сделаю. Не спрашивая.
— Вы как-то рассказывали, что отец — жесткий человек.
— Да. Но он меня никогда не бил. Даже несмотря на то, что в детстве я доставлял ему немало хлопот. Когда я был мальчишкой, отец всегда меня защищал. Он делал все, чтобы я занимался спортом. Я всем ему обязан.
— Правда, что делаете подряд 200 отжиманий от пола?
— А потом меняю руку. 200 на одной руке, еще столько же — на другой. Всего 400.
— Вы очень сильны.
— Я знаю (смеется).
— Улли Вегнер может говорить с вами на повышенных тонах?
— Естественно. Он почти всегда прав. Но другим тренерам громко говорить нельзя. Только Вегнеру — другой сразу получит от меня «бомбу».
— У вас вообще есть чувство страха?
— Ни перед чем и ни перед кем страха у меня нет. Только перед богом. Он дает мне силу.
— Могли бы, например, прыгнуть с парашютом?
— Почему нет? Жаль, отец не разрешает.
